«Раннее обнаружение болезни не гарантирует долгой жизни, но значительно увеличивает шансы»
Фото: Кристина Кормилицына / Коммерсантъ
Диспансеризация не только важна для здоровья, но и выгодна работодателям, выяснили социологи — это экономия на больничных и стабильный доход, который приносят здоровые сотрудники. Какие бывают виды диспансеризации? И где в Москве ее лучше проходить? Об этом Марату Кашину в рамках программы «Цели и средства» рассказал академик РАН, президент ОАО «Медицина» Григорий Ройтберг.
— Наверное, уже нет людей в нашей стране, которые не знают, что такое диспансеризация, что к врачам надо идти не когда что-то уже сильно заболело, а лучше проверить свое здоровье заранее. Большинство знает, но не все этому правилу следуют. Об этом сейчас и поговорим. Вы сейчас можете переубедить скептиков, которые говорят: зачем ходить к врачам, проверяться каждые три года, если чувствуешь себя здоровым в данный момент?
— Я не ставлю перед собой неисполнимых задач, я не смогу убедить. Но, может быть, какая-то часть людей к этому прислушается, и это тоже будет очень важно. Современная медицина на текущем этапе развития показывает очень высокую эффективность при лечении очень многих заболеваний. Но эффективность намного выше, когда они обнаружены на ранних стадиях. Есть системы раннего обнаружения, они реально помогают, это касается практически любых заболеваний. Наверное, уже оскомину набило утверждение, что если вы обнаружили гипертонию или измененный холестерин, то мы можем воздействовать на то, чтобы у человека не развился рано инфаркт миокарда или инсульт. Все знают о том, что раннее обнаружение онкологических заболеваний приводит к совершенно другим результатам. Я приведу один пример. Если вы обнаружили рак легкого в самой начальной стадии, то у вас шансы на излечение — 75-80%, а если через год приблизительно, то пятилетняя выживаемость только у 30%. Я могу таких данных привести по любому заболеванию более или менее серьезному. Все говорят о мужской смертности в достаточно раннем возрасте, все это знают — это бич современного состояния российского общества, когда средний возраст мужчины катастрофически низкий. А когда мы посмотрим, из-за чего умирают, исключая немедицинские проблемы, как то смертность на дорогах или употребление некачественного алкоголя, первое — осложнение атеросклероза, то есть инсульты, инфаркты и так далее. И на самом деле предупредить инсульт очень просто, но нужно для начала его обнаружить. Доказано во всем мире, что ранее обнаружение — это не гарантия того, что вы будете жить очень долго, но это значительно увеличивает шансы.
— Я правильно понимаю, что не все исследования входят в стандартную программу диспансеризации?
— У нас в клинике, например, существуют разные программы. Есть базовая: допустим, человек, 40 лет, у него нет осложненного какого-нибудь анамнеза, родственники тяжело не болели в раннем возрасте — тогда схема простая: семь исследований, которые мы делаем в течение двух часов. Если у человека, допустим, кто-то из близких родственников болел или умер от онкологического заболевания в разном возрасте — список расширяется. Если мы что-то обнаруживаем, то, конечно, мы продолжаем обследование. Но обычно что говорят? Некогда, тяжело уйти с работы, а субботу жалко. Обычное рутинное обследование у нас занимает три часа. А если оно сложное, с добавлением сложных методов, то это около восьми часов.
— Действительно, когда людей спрашивают, почему они не проходят диспансеризацию, то они отвечают: нет времени, плохая организация или некачественное проведение. Еще очень популярный ответ: не пускает работодатель.
— К работодателям-то можно обращаться. Мне кажется, должна быть мотивация у этих людей. Если они захотят, они найдут такую возможность. Я хотел бы быть реалистом, я очень себе смутно представляю работодателя, который скажет: сегодня как раз более или менее легкий день, пойди на полдня на диспансеризацию. Нормальный работодатель скажет: у тебя есть время после работы, твое личное время. У тебя есть суббота, у тебя есть воскресенье, в конце концов. Наша клиника, например, в эти дни работает. Поэтому я не думаю, что работодатели пойдут всем навстречу. Самое главное — мотивация людей. Это психология наша — «меня это не коснется». Условно, я понимаю, что курить, наверное, не очень хорошо, но я буду продолжать курить, потому что, скорее всего, меня это не коснется. Но серьезный работодатель, который заинтересован в сотрудниках в долгосрочной перспективе, понимает: сотрудник, который отработал несколько лет, становится намного дороже. Не для сердца дороже, а именно для кошелька, для бюджета. В него вложены средства, душа и так далее. И потерять его — не только моральная, но денежная проблема. Поэтому если работодатели будут понимать, что это не только уменьшение количества больничных листов, это ранний уход в прямом смысле с работы, это потеря его как работника — то есть экономическая субстанция. Кстати, экономическая субстанция — это важнейший фактор и для нас. Например, если взять Соединенные Штаты или другие страны, где достаточно высокая степень социальной защищенности, то там болеть очень невыгодно. Даже для человека состоятельного есть риск потерять все. Поэтому первое, что он будет делать – проходить диспансеризацию, и второе — иметь страховку, которая покроет расходы в случае болезни. У нас пока этого нет.
— Вы работаете, в том числе, и в рамках системы обязательного медицинского страхования, насколько выгодно работать по тарифам, которое предлагает государство?
— Нет, и мы от многих услуг отказались. Невыгодно, и все разговоры об изменении системы оплаты ведутся, на моей памяти, последние 20 лет, но никакого движения нет. И это после того, как мы подписывали документы у президента страны, обращались везде. Но мы очень активные участники медицинского обслуживания и лечения больных по высокотехнологичной медицинской помощи — там, где требует очень дорогое и очень редкое оборудование и высококвалифицированные кадры. Так, мы стали одними из первых, кто стал работать в системе обязательного медицинского страхования по позитронной эмиссионной томографии — это очень интересный метод для раннего обнаружения рака. Или по нейрохирургии, или по лучевой терапии.
